Из ролевки

[MoranaBladerunner]

Немигающий взгляд вампира не отрывался от дроу. Ему было жаль её дар, но сосуд, в который боги поместили силу некроманта, был расколотым. Теперь эти силы сочились в пространство бессмысленными потоками и в любое мгновение могли превратить своё вместилище в груду никчемных черепков, хлынуть бесконтрольной волной: бездарно, опасно, непредсказуемо. Маг без воли - не маг. Пустое место. С сожалением всколыхнулось в мыслях правителя. Элинкор был поборником контроля и то, что не было в его владении - уничтожал.Некромант, покорный любой воле вызывал у правителя приступ презрительной жалости и сожаления. Сожаления о бездарной трате ценных ресурсов. Дровийка была в его глазах человеком больше, чем когда-либо прежде. Слабым, сдавшимся человеком, не нашедшим своего места и неспособным создать его. Элинкор и без того был терпелив сверх меры, позволив чародейке говорить, попытаться найти себе достойный откуп. Но ценный дар был растрачен впустую. Элинкор резко откинул полы тяжёлой накидки за плечи и в глубине зала отозвались эхом двинувшиеся к арестованной чародейке латные стражники, вампир вскинул бледную ладонь останавливая их.
- Въер’ерин Ан’Доуэт, ты приговариваешься к смерти за предательство перед Мистерией, за непростительную слабость духа и позорную связь с врагом тёмной короны. - правитель не скрывал своего удовольствия от сказанного. - Твои последние слова уже отзвучали. - бросил он, спускаясь с постамента на котором высился чёрный трон и вплотную приблизившись к коленопреклонённой чародейке.
Первый сын Безликой чувствовал как тело дроу взывает к смерти, просит принять заблудшую эльфийку в объятья вечного покоя. Так молят о смерти мёртвые внутри, но страшащиеся сделать последний шаг сами. Молчаливо просят сопроводить их в забытье. И всё же, я милостив. - мысленно усмехнулся себе вампир. Тишина затягивалась, правитель возносил молчаливую молитву своей Матери. Его лицо было посмертной маской, сгладившей за долгие века не-смерти даже неправильные черты человеческого лица.
Элинкор положил руку на плечо чародейки и сдавил истощенную плоть, упомнив раздражающий знак Зиарота на её шее, оттянул ворот её чёрного платья, обнажив бледно-серую кожу.
- Я избавляю тебя от ошибок, которые совершил некромант и придворный маг Дивэя, освобождаю тебя от слабости и греха предательства. Я избавляю от жизни и даю покой, Вереена. Покой, которого ты хочешь. - правитель смотрел в глаза некроманту и с каждым словом голос его казался всё более мягким.
Короткий клинок, зажатый рукой правителя лезвием вниз, сверкнул и резко вошел во впадину над оголённой ключицей дровийки. Жадная сталь пробралась через плоть к артерии, прокусив её и начав короткий отсчет. Элинкор удерживал Вереену, перехватив ладонью под лопатками, можно сказать обнял, не позволяя ей осесть или упасть, когда кровопотеря станет критической. Совсем скоро, через несколько минут.
Он выдернул клинок мягко, и в маленькой ране не сразу появилась кровь. Не убирая кинжал, он поддел подбородок дровийки большим и указательным пальцем, приподняв к себе навстречу, и сам подался ближе. Если бы правитель Мистерии был живым, то немеющая от кровопотери кожа Вереены ощутила бы его дыхание почти вплотную. Спокойное лицо Элинкора замерло в сантиметре от лица некромантки, казалось, вампир собирается её поцеловать, но ждет момент когда она умрёт.



Взгляд Элинкора был холоден, и этот холод буквально приковал чародейку к ее месту на каменном полу залы. Дроу почти не сомневалась в том, что в живых ее не оставят. Приходилось надеяться лишь на то, что казнь не будут откладывать.
Тем временем правитель отвлекся на человеческую девушку, а Вереена все еще отстраненно наблюдала за ней, ощущая себя опутанной какой-то вязкой невидимой паутиной. Все вокруг нее перестало иметь какое-либо значение, казалось, даже сердце стало пропускать удары один за другим. Неизвестно, сколько времени прошло - но дроу вернулась в реальность лишь тогда, когда тишину разбил хлопок тяжелой ткани - Элинкор поднялся с трона и откнул за спину полу накидки. Девушка подняла на него взгляд.
"Твои последние слова уже отзвучали." Наконец-то я могу ничего не говорить...- подумала дроу и прикрыла на мгновение глаза. Когда это мгновение закончилось - правитель Мистерии уже стоял перед ней.
- Пусть это все закончится, - молилась она мысленно Зиароту. - Эта игра со смертью должна была закончиться еще тогда, в сокровищнице Армарина...
- Я избавляю тебя от ошибок...
Слова высшего вампира мягким эхом отдавались в сознании. Дроу уловила даже звук вынимаемого из ножен кинжала.
- Я избавляю от жизни и даю покой, Вереена.
Холодная рука сдавила обнажённое плечо.
- Покой, которого ты хочешь.
Короткий укол боли сменила тихая радость. Девушку окутала мягкая пелена спокойствия и тепла - так, наверное, ощущают себя дети в утробе матери. Сердце чародейки билось спокойно, кровь вытекала из раны неторопливо, но чем дольше, тем неразборчивее становились звуки и менее чувствительным - немеющее тело. С трудом подняв тяжелеющие веки и сфокусировав мутнеющий взгляд, Вереена поняла, что ее лицо и лицо Элинкора отделяет всего пара сантиметров. Он был спокоен - красивое бледное лицо было бесстрастным, без единой морщинки. Уплывающее в небытие сознание запоздало старалось уцепиться за реальность и поймать ускользающие мысли.
- Повелитель...
Наверное, чародейка хотела поблагодарить Элинкора за быстрое избавление, за прощение и за смерть от собственной руки, но больше ей не удалось сказать и слова. Последние капли жизни вытекали вместе с кровью из раны, покидая лежащую на руках правителя девушку, с благодарностью смотрящую на него.



Бессмертный держатель трона Мистерии, - в те моменты, что могли называться проявлениями эмоций, - был похож на стародревнее серебряное зеркало. Покрытый пылью и поволокой времени глянец выдавал смутные образы, затухающие отражения виденных и почти забытых чувств. И дело было не только в отсутствии людских потребностей, но в том, что горячая, вечно голодная и жаждущая душа смертного пресыщалась быстро. Мироздание наделило эльфов духом приспособленным к долгим столетиям, но люди должны гореть ярко и сгорать без остатка в мгновение ока. Элинкор продал свою человеческую душу тьме, потом, её выкупила Богиня. Самому же бессмертному не осталось ничего от прежнего, страждущего свершений мага. Мрамор и холод с отголосками, отражениями души своей и всех чужих, что он вбирал в себя истребляя, покоряя и создавая.
- Создатель. - поправил он девушку. Бледный рот заострился в холодной, едва ли заметной усмешке.
Лезвие кинжала, зажатого в царственной длани возникло между губами вампира и умирающей дроу. Острое стальное ребро лишь слегка склонилось в сторону правителя, перечеркнув его мертвенную улыбку, вслед за прикосновением лезвия на бледных губах проступили практически чёрные полосы вампирской крови, наполняясь тяжёлыми густыми каплями.
Элинкор придвинул в себе уже почти бессознательную голову чародейки, - кровь, подаренная Молчаливой богиней бессмертным, будила в любом существе, представшим перед чертогами иного мира инстинкт выжить. Это не зависит от воли, воля уже полностью теряет силу, вытекая вместе с кровью жертвы. Сосуда. Некромант уже не был некромантом, теперь это лишь пустой сосуд, из которого милостивой рукой убрали лишние, гнетущие остатки его наполнения и вливали новое, способное полностью залечить раны тела, убить душу и сделать это существо сильным, вечным и полезным великим замыслам Безликой. Если сосуд выдержит перерождение, если Богиня рассудит никчёмное прошлое изменницы и решит что Элинкору может быть полезен этот инструмент.
Вампир прижал к своим окровавленным губам бескровный рот Вереены, передавая часть своей не-смерти и делая бывшую некромантку своей полностью и всецело.
Я освобождаю тебя от жизни этой и передаю на суд истинной Богини, чья воля сильна в подлунном мире. - связь через старейшую вампирскую кровь слишком сильна, чтобы нуждаться в словах.
Элинкор разжал руку на подбородке, довольно резко убрал ладонь со спины девушки. Уже не дровийки. Лишив её поддержки и позволяя ослабленному телу просто рухнуть на пол. Лицо правителя было холодным и надменным. Самодовольные тени залегли в углах его рта. Чёрно-красный росчерк затягивался моментально, на коже оставались лишь тёмные кровавые разводы. Он вскинул холодный взгляд в темноту тронной залы, потеряв всяческий интерес к лежащему у его ног существу. Ещё недавно живому, а теперь погруженного в промежуточное забвение смерти и суда Безликой.
- Уберите её отсюда и заприте в уединённом донжоне. Перерождение будет шумным и долгим. - стражи, по мановению десницы короля выросли двумя чёрно-серебряными свечами перед повелителем и подняв его подданную скрылись в дальнем конце помещения, за боковыми дверьми. На гипсовом лике Элинкора лежала гримаса глубокого, жесткого и удовлетворённого утомления.
Если чародейка рассчитывала, что предательство сможет искупить просто смертью, - то ошибалась. Жизни и смерти тёмных подданных во власти бессмертного короля и только он решает когда оборвётся та или иная линия судьбы. Придворный маг, сорвавшийся с поводка и унесшийся в тёплую постель регента, а после и осенённый вниманием Зиарота - это уже слишком вольнодумно для мистерийских порядков. Элинкор не позволит играть другим с его игрушками. Не только людям, но даже другим богам. Поэтому вырвав чародейку из лап Повелителя Хаоса, он передал её в нежные руки своей Матери. И если она будет снисходительна, и дроу не сойдет с ума от дара бессмертия и жажды крови - она получит новую жизнь в тени престола Мистерии.





Смерть казалась похожей на сон.
Вереена видела себя стоящей посреди бескрайнего мертвого поля под затянутым грозовыми тучами небом. Все было окутано синеватым туманом, сквозь который неподалёку виднелся огромный трон. Дроу молча приблизилась к нему, не до конца осознавая, что преодолела расстояние не сделав и шага. Перед ее глазами предстала сидящая, закованная в необычные латы, фигура, прижимающая к своей груди закутанное в черный рваный плащ тело. Фигура тихо подняла голову, скрытую капюшоном, и чародейка замерла на месте - там, где должно было быть лицо, была лишь пустота. Бесплотная фигура неподвижно застыла, смотря на эльфийку.
Вереена зачарованно протянула к ней руку.
- Зиарот?..- прошептала она, глядя на белоснежные кости животных, из которых, как оказалось, был сделан и массивный трон, и доспехи незнакомца.
- Зиарот, я хотела поблагодарить тебя... За твою благосклонность и подаренную силу. Но, как видишь, я не сумела доказать тебе, что была достойна этих даров... И всё же я рада, что теперь, после всего, что было со мной в этой жизни, я вернулась к тебе.
Хранитель пустоши медленно покачал головой.
Неожиданно поднявшийся ветер отбросил в сторону край плаща, и на дроу невидящим взглядом посмотрела... она сама. Закутанная в черный саван плаща девушка неподвижно лежала в объятиях бога, и ее бледность напоминала белизну фарфоровой куклы. Она была подобна холодному мрамору, и о теплившейся когда-то в камне жизни напоминали лишь яркие фиолетовые глаза.
Вереена, потрясенная увиденным, подняла взгляд на Повелителя Хаоса.
- Но... Что это значит?..
Вместо ответа Зиарот лишь нежно провел бесплотной рукой по щеке лежащей у него на груди Вереены, и ее тело стало разлетаться пеплом по ветру. Прошло несколько мгновений, и вскоре от тела дроу не осталось ничего, а вслед за ним медленно растаял в тумане и сам Повелитель.
Девушка с немым криком упала на колени и уткнулась лицом в бесплодную землю, прижимая руки к груди. Тело пронзила разрывающая на куски невыносимая боль. В этом мире не было разделения ощущений на физические и душевные, и теперь, беззвучно рыдая, дроу раздирала себя ногтями, будто пытаясь вырвать из себя эту самую боль.
В один момент она все поняла. Ей не нужно было поднимать голову, чтобы увидеть, что теперь на троне из костей перед ней сидит женщина, скрывающая лицо под маской. Богиня, которой теперь вверена её украденная у Зиарота душа.
- Не трогай меня!.. Я не хочу!.. Я не стану твоей дочерью! - выла дроу, пытаясь подняться с земли.
Молчаливая богиня простирала к ней руки.
- Ты уже моя дочь, я так решила,- прошелестел в голове девушки голос. -Прими это, или боль никогда не покинет тебя.
Боль сводила с ума. Она выкручивала кости и выжигала внутренности, заставляя тело конвульсивно содрогаться.
А затем все закончилось, закончилось также неожиданно, как и началось.
Когда Вереена открыла глаза, вокруг не было ни поля, ни костяного трона, ни богини. Она лежала на каменном полу в центре небольшой комнаты не в состоянии даже пошевелиться. Факелы на стенах потухли или вовсе не были зажжены, единственным источником света здесь была лишь узкая бойница. В падающем на пол узком луче света плясали пылинки, и каждую из них девушка видела столь отчётливо, что от удивления она не сразу поняла, что забыла дышать. Однако, когда она сделала вдох, то не ощутила привычного удовлетворения организма и учащенного биения сердца. Она не ощутила ровным счётом ничего кроме того, что воздух просто наполнил лёгкие, а сердце билось гораздо медленнее, чем должно...
Все еще боясь пошевелиться, Вереена закрыла глаза и с надеждой попыталась дотянуться сознанием до собственной силы. Она надеялась уловить хотя бы едва ощутимую пульсацию, пропустить по телу хоть крохотную искорку энергии, как это бывало при полном истощении, но надеждам было не суждено оправдаться. Ручей, питавший когда-то колодец силы, пересох, а сам колодец опустел и обрушился.
Пусто. Не осталось ровным счетом ничего.
Шатаясь, дроу поднялась с холодного камня и подошла к двери.
- Что ты наделал...- прошептала Вереена, прислонившись лбом к окованному металлом дереву.
Больше нет пути назад. Больше нет силы, которой она посвятила всю свою жизнь, которая была частью её самой. Даже Зиарот покинул её... Осталась только вечность, наполненная болью, и тяжёлые воспоминания. Больше ничего.
- Что ты сделал со мной?! - заорала дроу, ударив кулаками в дверь и почувствовав, что теряет контроль над собой. Боль вернулась, растекаясь по венам расплавленным железом и выжигая в теле остатки жизни.
Обезумевшая от боли, Вереена металась по комнате, и её душераздирающие крики, сменяющиеся проклятьями, раздавались в дальнем крыле замка, пока она не рухнула на пол без чувств.